Когда скорая увезла парня, я почувствовал, как напряжение постепенно отпускает. В закусочной стало тихо, словно всё, что только что происходило, было частью странного сна. Я посмотрел на часы: вечер уже подходил к концу, и продолжать работу в таком состоянии не имело смысла.

— Закрываемся на сегодня, — сказал я, обращаясь к Акико и Момо. — Всем спасибо, идите отдыхайте.

Акико хотела что-то сказать, но только кивнула, устало снимая передник. Момо пожала плечами и направилась к выходу, напевая что-то себе под нос. Я дождался, пока все уйдут, вытер руки о фартук и решил, что сегодня настал момент выяснить, что за странности творятся с Хаяси.

Я сделал вид, что ухожу. А сам юркнул в сторону и спрятался за мусорными баками. Хаяси долго не выходил из закусочной, и я глянул в окно, пытаясь понять, что он там делает.

Он возился у кассы, его движения были быстрыми и нервными. Я нахмурился и прищурился, чтобы лучше разглядеть, что он делает. Через мгновение всё стало ясно. Хаяси открыл кассу и начал перебирать выручку за сегодняшний день. Ладно, подумал я, может, просто пересчитывает — за день мы собрали больше, чем ожидали, хочет порадовать себя. Но в тот момент, когда он взял пачку банкнот и сунул её в карман своей куртки, что-то внутри меня оборвалось.

Я не мог поверить глазам. Он просто взял все деньги, не оставив ни йены на завтра. А ведь эти деньги — это зарплата для Акико и Момо, покупка продуктов для блюд и плата за электричество.

— Что ты творишь, Хаяси? — пробормотал я себе под нос, наблюдая, как он оглядывается по сторонам, будто боясь, что его поймают. Его вид — этот усталый, но вместе с тем хитрый взгляд — подтвердил мои самые худшие опасения. Хаяси явно что-то скрывал, и теперь стало очевидно, что он не просто запутался в своих проблемах, а тянет нас всех за собой на дно.

Я замер, разрываясь между несколькими противоречивыми мыслями. Конфронтация могла разрушить остатки нашего хрупкого доверия, но промолчать — значит позволить ему продолжать свои грязные дела.

Я ощутил холодный прилив злости. Было ясно: старик собирался провернуть что-то без моего ведома. Но я уже принял решение. На этот раз я не дам ему увильнуть от ответов. Я прослежу за ним до конца.

Когда старик наконец тоже собрался и вышел через чёрный ход, я незаметно пошёл за ним. Он шёл медленно, немного шаркая ногами, будто усталость или заботы сгибали его старое тело. Но я видел, что он то и дело оглядывался, проверяя, нет ли за ним слежки. Это только укрепило мои подозрения: Хаяси явно что-то скрывал.

Я старался держаться в тени и следовать на безопасном расстоянии, чтобы он меня не заметил. Ночной город был пустынен, а редкие прохожие скользили мимо в своих заботах. Оранжевые фонари лениво подсвечивали мокрый асфальт, блестящий после небольшого дождичка, и запах сырости наполнял воздух. Шум отдалённого движения машин напоминал гул далёкого моря.

Хаяси часто останавливался, будто решал, куда ему идти дальше. Один раз он замер перед витриной старой булочной, глядя на выставленные там булки и пироги, но так ничего и не купил. Просто постоял несколько минут, затем вздохнул и пошёл дальше. Я не отрывал от него взгляда, стараясь слиться с окружающей темнотой.

Каждый его поворот был неожиданным. Вроде бы он шёл в сторону дома, но затем сворачивал в переулки, будто пытался запутать след. Иногда мне казалось, что он и сам не знает, куда идёт. Может, он просто хочет избавиться от лишних глаз? Или боится, что кто-то уже следит за ним?

На одном из перекрёстков Хаяси вдруг резко остановился и посмотрел в темноту, будто что-то услышал. Я замер, спрятавшись за углом, и прислушался. Но вокруг было тихо, если не считать шума ветра и далёкого звука мотоцикла. В этот момент мне показалось, что старик собирается повернуть назад и обнаружить меня. Но он только потер висок, словно от боли или усталости, и снова побрёл вперёд.

Я продолжал идти за ним, стараясь не потерять из виду. Мимо нас проехал автобус, мигая огнями в ночи, но на остановке никого не оказалось, и он уехал дальше, растворившись в темноте.

В какой-то момент Хаяси свернул на узкую улицу, почти лишённую света. Фонари здесь не работали, и всё, что оставалось — это тусклый отблеск луны на крытых черепицей крышах. Я двинулся следом, но теперь уже с осторожностью на грани паранойи. Казалось, что за каждым углом кто-то притаился, наблюдая не только за ним, но и за мной.

Он снова замедлил шаг и остановился у небольшого, покосившегося здания с вывеской, которую трудно было разобрать в полумраке. Я напряг зрение, но так и не смог прочесть, что там написано.

Хаяси подошел к невзрачной двери, покосившейся от времени, и, оглянувшись еще раз, постучал в нее трижды. Дверь тихо приоткрылась, и старик проскользнул внутрь. Я задержался в тени ближайшего угла и прислушался. Вокруг не было ни души — только отдалённые звуки проезжающих машин где-то далеко на главной улице.

Немного поколебавшись, я решил подойти ближе. Повернув ручку двери, я заметил, что она не была заперта, но открывалась скрипуче и медленно. Передо мной оказался узкий коридор, ведущий к комнате в глубине. Я ступил внутрь, стараясь не шуметь, и, пройдя несколько шагов, услышал приглушённые голоса. Они доносились из полуподвальной комнаты, которая скрывалась за массивной деревянной дверью.

Я не рискнул заходить внутрь, но смог встать возле двери так, чтобы разобрать часть разговора. Сначала я услышал голос Хаяси — низкий, встревоженный, с оттенком страха.

— Я принес всё, что смог… — пробормотал он. — Но этого мало, вы должны дать мне ещё время.

Второй голос, более резкий и грубый, перебил его:

— Время? У тебя не осталось времени, старик. Либо ты платишь, либо завтра мы заходим в твою закусочную. На этот раз без предупреждений.

— Я найду деньги, клянусь! — взмолился Хаяси. — Пожалуйста, не трогайте «Спящую Собаку»…

— Это уже не наше дело, — отозвался третий голос, хриплый и ленивый. — Твои проблемы — это только твои проблемы. Но мы предупредим тебя в последний раз. Завтра или никогда.

Я почувствовал, как сердце сжалось от злости и тревоги. Хаяси действительно вляпался в какие-то тёмные дела. И теперь все последствия этого ложатся на его закусочную. Еще меня злило то, что он не рассказал ничего мне.

Раздался звук передвигаемого стула, и я услышал шаги. Сбоку от двери находился узкий шкаф, и я быстро юркнул за него. Дверь открылась, и трое мужчин вышли наружу. Они были в чёрных капюшонах, и их лица скрывались в тени. Один из них нес на плече маленький кожаный чемоданчик, а другой закурил сигарету, лениво выдыхая дым в темноту. Они не заметили меня и двинулись прочь вглубь переулка, растворяясь в ночи.

Дождавшись, когда они уйдут, я выбрался из своего укрытия на улицу. Где Хаяси? Я должен с ним поговорить прямо сейчас.

Я прошел вперед несколько десятков шагов и увидел, как Хаяси уже почти завернул за угол. Мне нужно было поторопиться, если я хотел его догнать, и я ускорил шаг, ощущая, как холодный ветер пробирается под воротник пальто.

Но вдруг, из тени ближайшего переулка выскользнули фигуры, словно ночные призраки. Вначале их было двое, но едва я успел оценить ситуацию, как с противоположной стороны появились ещё трое, окружив меня почти беззвучно. Я замер, понимая, что столкнулся с чем-то, чего совершенно не ожидал.

Они все носили маски — одинаковые, черные, безликие, как у участников какого-то зловещего обряда. В тусклом свете фонарей их лица выглядели пустыми, а тени от масок делали их облик ещё более странным и пугающим. Я ощутил странное напряжение в воздухе, словно время вдруг замедлилось, а холод стал ещё пронизывающе сильнее.

Я понял, что это были те самые призраки, которых я видел из окна своего номера в гостинице. А теперь они окружили меня.

Я сделал шаг назад, но уткнулся в кого-то, стоявшего за моей спиной. Похоже, кольцо сомкнулось. Сердце забилось быстрее, и мне показалось, что от их немого присутствия стало ещё темнее. Я напрягся, пытаясь угадать их намерения. Секунда тянулась как вечность, когда один из них сделал едва заметное движение рукой, доставая что-то из кармана — длинный металлический предмет. Даже не разглядев, что это, я почувствовал опасность.